Во Вьетнаме из ануса пациента врачи достали живого 60-сантиметрового угря, который залез в организм 31-летнего уроженца Индии, разумеется, без спросу.Мужик поступил в больницу с сильными болями в животе. Дело в том, что угорь решил прогрызть себе путь из кишечника на свободу. Возможно, он догадывался, что попадет лишь в брюшную полость, но рассудил, что проблемы надо решать по мере их поступления. А вылезти из жопы тем же путем, каким он туда забрался, угорь не мог, потому что выход заткнули целым лаймом. Как туда попал лайм – тайна природы.
Мужика пришлось вскрывать на операционном столе. Достали и угря, и лайм. Прогноз по мужику благоприятный. Врачи уже набили руку на подобных травмах. Говорят, для Вьетнама это обычное дело.
Сегодняшняя история - о девочке, открывшей в себе весьма необычный талант и придумавшей ему крайне нестандартное применение.
Автор: J. Jae "JJ" Jay. Мой перевод, вычитка: Sanyendis.
Оригинал можно прочитать здесь.
Я думала об этом уже несколько недель, но идея оформилась окончательно, только когда я увидела брата Шелли. Я поняла, что должна это сделать.
Шелли была одной из тех очаровательных отличниц, что постоянно ходят, прижав к груди туго набитый органайзер со всякой всячиной. Нежная кожа – она, наверное, никогда в жизни не красилась – и спускающиеся до самой талии шелковистые светло-каштановые волосы. Но самое большое впечатление на меня произвёл её рот. И зубы. У неё было худое лицо, но даже с учётом этого рот казался слишком маленьким. И тем удивительнее было видеть, как её губы смыкаются над двумя длинными передними зубами. Я каждый раз думала – нет, невозможно, такие гигантские зубы не могут поместиться в этом крохотном ротике. Но Шелли это каким-то образом удавалось.
Не думаю, что у неё вообще были друзья до того, как я начала с ней общаться. В тот день она так обрадовалась, когда за обедом я села за её столик и поделилась своей картошкой фри. Я видела это по её лицу: со мной разговаривает Райли Роудс. Та самая Райли Роудс. Честно говоря, мне просто хотелось смотреть на этот её карикатурный рот. Он меня завораживал. Она брала картошку фри по одному кусочку и тщательно их обгладывала.
Нет, правда. Наверное, она подумала, что я решила взять её под крыло. Что я введу её в новую захватывающую жизнь: мороженое и маникюр-педикюр с моими девочками, разудалые вечеринки у бассейна, болтовня о моде и всё такое. Ну да, ну да. Но она казалась такой счастливой даже от тех крох, что я ей побрасывала. В тот же день (у нас были уроки в одном классе) я дала ей накраситься блеском для губ. Он был вишнёво-розовым, с дешёвыми блёстками и пах автомобильной краской (я стащила его из сумочки Николь Ди, когда та отвернулась). Он ей совершенно не подходил, губы выглядели, словно смазанные жиром, да к тому же казались слишком алыми на её бледном лице. Но она была так счастлива. Вы бы видели её улыбку: даже когда она оттягивала губы до упора, её рот не расширялся, а только удлинялся, словно губы открывались только вверх и вниз, обнажая узкие длинные зубы и розовые верхние дёсны, такие бледные на фоне красных клоунских губ.
Она делала всякое для меня, эта Шелли. Отвратительно, но мне не стыдно в этом признаваться. Я придумывала всякую ерунду и шептала ей на ухо, лишь бы вдыхать чистый детский запах её шеи. При каждом удобном случае я украдкой разглядывала её передние зубы, цветом похожие на пожелтевшую слоновую кость, её маленькие бледные лапки с облезлой кожей. Мне хотелось скрутить её длинные тонкие волосы в верёвку. Посмотреть, будет ли она при этом так же пронзительно визжать, как в моих снах. Даже когда её не было рядом, я не могла перестать о ней думать. Я постоянно чувствовала себя на взводе, возбуждённой, словно ребёнок, переевший сахара.
Я всё ещё думала, что просто мечтать о ней будет достаточно. Теперь я знаю: достаточно не бывает никогда.
В прошлом году со мной кое-что произошло. Такие судьбоносные, определяющие дальнейшую жизнь события случаются с каждым из нас – только почти всегда это что-то скучное, вроде «летом у меня появилась грудь». Или как обнаружить, что у тебя есть талант к игре на тромбоне. Но тут всё вышло иначе. Я открыла в себе скрытый талант – точнее, дар. И это оказалось куда лучше банальной музыкальной одарённости.
Это случилось в середине января. В тот день я прогуляла школу. Родители куда-то уехали, у прислуги был выходной, так что дом остался в полном моём распоряжении. Хотя в Калабасасе [прим.: город в Калифорнии, на западе США] никогда не выпадает снег, погода стояла довольно прохладная, и я случайно заметила чёрную соседскую кошку, гревшуюся под моей машиной. Я заманила её в дом, бормоча, что хочу угостить чем-то вкусненьким, и она, словно загипнотизированная, пошла за мной. В тот момент я не совсем понимала, что делаю. Мне просто было скучно и хотелось немного пошалить.
Я привела её на кухню и достала пакетик кошачьего корма. Но прежде чем наполнить мисочку, я вспомнила, что горничная как раз недавно выбросила огромный рождественский окорок. Он испортился, когда отключали электричество. Я покопалась в мусорном ведре – и вот, пожалуйста, он всё ещё лежал там. Он сохранил нежность и аромат, только кое-где на бледно-розовом мясе проступили тёмные пятна. Выбрав кусочки получше, я сложила их миску и поставила перед кошкой.
Не раздумывая, она набросилась на еду, словно голодала несколько дней.
Наша собственная кошка, Снежинка, тоже заглянула на кухню. Обычно она меня терпеть не могла, но, когда я протянула к ней испачканные жиром руки и позвала, она тут же подбежала и уткнулась мордой в мои ладони. Я вытерла пальцы о её густой мех, а она только громче замурлыкала, словно в экстазе. Но потом в поле её зрения попала миска. Она бросилась вперёд и присоединилась к чёрной кошке.
Я завороженно наблюдала за тем, как они ели. Контраст чёрного и белого и симметрия, которую подчёркивала близость их размеров, притягивали взгляд. Их хвосты одинаково изогнулись, они напоминали зеркальные отражения друг друга. Кошки неистово пожирали кусочки окорока, их челюсти двигались синхронно и ритмично.
Зачерпнув немного мяса, я положила его на пол, на небольшом расстоянии от миски, а потом подвела Снежинку к ней так, что обе кошки теперь стояли мордами друг к другу, а кончики их хвостов соприкасались.
Я связала их хвосты вместе.
Кошки закричали. Они подняли от мяса грязные, перепачканные жиром морды. Их транс нарушился, они прыгали и пытались освободиться, но только сильнее затягивали узел. Моё сердце едва не выпрыгивало из груди. Я чувствовала такое возбуждение. Кажется, я смеялась. Миска перевернулась, и куски ветчины разлетелись в стороны, забрызгивая кухонный пол мясным соком и маслом. Кошачьи лапы только сильнее размазывали грязь. Куски мяса прилипали к шерсти.
Но вот их хаотичные движения стали более целеустремлёнными. Несмотря на страх, кошки вспомнили о своём неутолимом голоде. Они стали двигаться, словно одно существо. Спотыкаясь, они, будто маленькие пылесосы, собрали с пола все кусочки мяса до единого, их животы раздулись от съеденного. Затем восьминогая тварь подняла головы и осмотрела себя. Существо выгибалось, пытаясь добраться до застрявших в шерсти кусочков хрящей, и даже вгрызалось в собственную плоть. Из боков начала сочиться кровь. Обе половины, чёрная и белая, запутались друг в друге, пытаясь съесть самих себя.
Наконец меховой клубок вздрогнул, перевернулся ещё раз и упал неподвижно.
К тому времени я уже вышла из оцепенения, но охватившая меня волна счастья ещё не ушла, понимаете? Я оглядела комнату. Существо, бывшее когда-то Снежинкой и соседской кошкой, вылизало всё дочиста. Единственным свидетельством произошедшего была сама тварь, скрутившаяся в тугой комок в углу.
Я опустилась на колени, чтобы рассмотреть их повнимательнее. Я осторожно попыталась разъединить кошек, но не смогла. Тогда я потянула сильнее, но они так и остались лежать вместе. Тогда я поняла, в чём дело: мало того, что их когти впились друг в друга, а зубы вцепились в плоть, так ещё и мех слипся, затвердел от засохшей крови и… всякой всячины. Я попыталась распутать их хвосты, но узел стал таким тугим, словно они срослись воедино.
Я закопала их на заднем дворе и сказала родителям, что не знаю, куда делась Снежинка.
Воспоминания ещё некоторое время согревали меня после того рокового дня, я чувствовала приятное тепло в низу живота. Тогда я ещё не знала, на что способна. Но вскоре мне захотелось попробовать сделать это снова, только с другими животными.
Тогда я выяснила, что могу подзывать их к себе. Кроме Снежинки, у нас не было других животных, и я не знала, как добраться до кошек и собак моих друзей так, чтобы они этого не заметили. Но оказалось, что если просто сесть где-нибудь в тихом уголке на улице и позвать определённым голосом, то можно заставить животных самих подойти ко мне.
Низкий мурлыкающий голос – для кошек. Короткое пищащее стаккато – для белок. С крысами я разговаривала милым детским голоском: о, у меня есть что-то вкусненькое, ты чувствуешь запах, еда, мясо, так много мяса, я буду оберегать тебя, тебе будет так тепло! С мальчиками, кстати, я разговаривала тем же голосом.
С крысами получалось лучше всего. Они маленькие, и от них легко потом избавиться. И их хвосты легко завязывались в узелки. Я обнаружила, что могу связывать больше двух, до тех пор, пока узлы не превращались в гигантские пульсирующие комки плоти, соединяющие крохотные тельца в единое целое. Получалось здорово. Крысы визжали вместе, в унисон. В какой-то момент они начинали двигаться одновременно, иногда кого-то из них затаптывали насмерть, когда вся эта извивающаяся масса ползла вперёд. У меня всегда было припасено для них немного еды. Так легче удавалось их контролировать. Я даже устраивала для них полосы препятствий с кусочками еды. Все они рано или поздно умирали, но те, что были сделаны из крыс, держались дольше всего.
Но, как бы то ни было, это подводит меня к причине, по которой я рассказываю эту историю. Брат Шелли. Я составила ей компанию после школы, пока ждала, когда за ней заедет её мама. В конце концов появился синий минивэн, и когда Шелли открыла дверцу, я мельком увидела лицо её младшего брата. Я видела его лишь долю секунды, но этого оказалось достаточно. Он выглядел точь-в-точь, как Шелли: копна светло-каштановых волос, тонкое лицо, глазки-бусинки и такой же маленький глупый рот, переполненный зубами.
Когда машина тронулась, зуд усилился настолько, что это напоминало удар кулаком в живот. Он не проходил и не ослабевал, пока я шла домой. Сегодня вечером, сегодня вечером, сегодня вечером, говорила я себе. У меня был план, я обдумывала его уже несколько недель, но до его осуществления оставалось ещё несколько часов. Дома я налила себе бокал вина, потом ещё один. И ещё один, и ещё. Я порылась в шкафу, подыскивая идеальный наряд. Я уже знала её адрес, она жила всего в нескольких минутах ходьбы от моего дома. Я представляла, как иду туда, затем ускоряю шаг, мчусь по пустынным улицам навстречу неизбежному всеохватывающему экстазу, который, я знала, ждёт меня в этом тихом доме.
И вот уже полночь. Я стою перед домом Шелли в своём самом сексуальном коротком чёрном платьице, подвыпившая и дрожащая. Я так близка, что почти…
Спокойно. Спокойно. Я пытаюсь успокоиться. Взяв маленькую заколку, я взламываю замок и проскальзываю внутрь. В доме темно, я слышу чьё-то ровное дыхание. Стараясь не шуметь, я медленно поднимаюсь по лестнице. Я не хочу их будить.
Не знаю, как мне это удаётся, но я словно чувствую запах Шелли. Следуя за запахом, я открываю дверь в её комнату и без единого звука проскальзываю внутрь. Там темно, но я вижу комок на кровати – она спит на спине, широко раскинув руки.
Я достаю из сумочки маленький кусочек заплесневелого сыра и машу им у неё под носом. У меня с собой полно всякой вкуснятины. Она слегка шевелится, но не просыпается. Я достаю кусочек картошки фри. Ещё не гнилой, но ему уже много дней, он вялый и влажный. Это помогает. Она слегка приоткрывает рот, и я просовываю лакомство между её оскаленными зубами.
Медленно открыв глаза, Шелли смотрит на меня. Я прижимаю палец к губам. Ш-ш-ш. Она встаёт, и я вывожу её в коридор. Вместе мы заходим в комнату её брата. Я бужу его тем же способом – кусочком сэндвича с арахисовым маслом и джемом.
Они оба молча следуют за мной, как в трансе.
Наконец мы входим в главную спальню.
Их родители спят, прижавшись друг к другу. Очаровательно. И тут я вижу в другом конце комнаты детскую кроватку. За решёткой – округлая тень.
На ночь Шелли заплетает гриву своих волос в тугую косу. Я связываю её с братом. Его волосы достаточно длинные, чтобы это сработало. Ей приходится немного отклониться назад, но она и не думает жаловаться.
Затем я достаю ещё немного еды и бужу их родителей, веду к Шелли и её брату и «вплетаю» их в свой шедевр. У отца волосы короткие и щетинистые. Почти слишком короткие. Я потею. Его волосы так и норовят выскользнуть из пальцев. Я так близко. Наконец мне удаётся запутать несколько его волос в общей массе, но этого недостаточно. Я тяжело дышу. Нет, должен быть способ получше.
В раздумьях я осматриваюсь по сторонам. Потом я замечаю Малыша, подхожу к кроватке и смотрю на него. Но у него нет волос, только маленький пушок, даже короче, чем у его отца. Бесполезно. Я достаю из сумки горсть еды, разминаю в кулаке и сую в лицо Малышу. Он глотает, издаёт булькающий звук и кричит от удовольствия.
Я поднимаю его и возвращаюсь к остальным. Они хватаются за него. Мать стонет, а потом они все начинают кричать. Они видят остатки еды у него на лице. Она блестит. Они так голодны. Еда.
Еда.
Я провожу длинным ногтем большого пальца по его горлу. Кожа Малыша нежная, словно масло, и поддаётся почти без сопротивления. Водопад крови заливает ковёр, но главное – забрызгивает их волосы и одежду, склеивает их вместе. Малыш ещё жив! Крики становятся громче, и некоторые из них принадлежат ему. Плачь сколько хочешь, Малыш. Ты никуда не денешься. Тела бьются друг о друга. Волосы стягиваются в узел, одежда сминается, конечности обвиваются друг вокруг друга. Сначала я протягиваю Малыша Шелли. Она бросается вперёд и зубами вцепляется ему в лицо, заглатывая пищу и сдирая кожу. Ну вот, теперь Малыш точно мёртв, думаю я. Я отбрасываю его тельце в другой конец комнаты. Они бросаются на него и падают на пол, шевелящийся холм брыкается и рычит. Затем, чудесным образом, куча начинает двигаться. Я подпрыгиваю на кровати, наблюдая, как они катятся по ковру. Я вижу, как щёлкают челюсти, как хрустят кости, но они слишком крепко спаяны друг с другом. Они добираются до мёртвого ребёнка и принимаются за еду. Я кричу. Или смеюсь. Не могу понять. Открыв сумку, я вываливаю на них остатки испорченной еды, а они извиваются, пытаясь дотянуться до всего этого.
Я подпрыгиваю на кровати и кричу, кричу, кричу. Я так счастлива, что почти ничего не вижу. Я падаю и приземляюсь на ковёр, но едва замечаю это. Ковёр пропитан кровью, он смягчает падение, он мягкий и так вкусно пахнет. Я спотыкаюсь, всё вокруг красное, волосы за что-то зацепились, и когда я пытаюсь подняться, что-то тянет меня назад, и всё вокруг красное, красное, красное, красное… Это цвет голода.
А те, кто подписан на наш канал в ТГ, Сказки старого дворфа, прочитали эту историю ещё в конце января :)
В некотором смысле - я раб желудка. Вдобавок, очень наплевательски отношусь к собственному здоровью.
Я циник, а если что-то случается со мной лично - всегда смеюсь над этим (вот не знаю - от чего такой выверт, видимо защитная особенность психики).
Параллельно я могу ныть, но смех всегда со мной.
К делу.
Был момент (сочетание: пневмония, температура за 39 и 12 ночи в районе июня 2014 года) - когда мне вдруг захотелось пожрякать сальца на вкусном хлебушке. Резал, жрал, снова резал... В итоге отрезал себе кусок пальца (пучку). К тому моменту медицины у нас нормальной в стране уже не стало, решил своими силами справиться.
Прихватить парой стежков - самостоятельно не удалось... Пошёл будить жену, чтобы помогла... Не помогла, в обморок норовила упасть :)
Короче, примотал как получилось, утром в травму скатался - там поржали...
Ясенпень, отрезанное не прижилось, т.к. бинт/пластырь сильно хуже ниток :)
Короче, было/стало в течении полугода (под спойлером лайтовая фубля):
Кстати, сало я таки доел, из принципа.
Фитнес-блогер Джастин Вики погиб при попытке присесть 204 кг.
В данном упражнении должны страховать два человека по краям грифа, чем мог помочь этот страховщик на видео, не понятно.
Как итог – блогер сломал шею и погиб.
https://www.starhit.ru/novosti/33-letnii-bloger-kachok-dzhastin-viki-umer-pytayas-podnyat-shtangu-v-204-kg-898984/
https://rg.ru/2023/07/25/opublikovano-zhestkoe-video-gibeli-top-blogera-dzhastina-viki-ego-ubilo-liubimoe-zaniatie.html
Товарищ Admin, а как насчёт кровь\кишки? Естественно с соответствующим тегом. И будет ли игнор-лист тэгов?