18+

Его руки сжали её упругие ягодицы с такой силой, что пальцы слегка утонули в податливой плоти, обещая синяки, что выступят наутро. Резкий вдох Мэвис, больше похожий на шипение, разорвал тишину лестницы, когда его лицо вжалось в её промежность. Горячее дыхание оборотня обожгло влажную кожу сквозь кружево, заставив её бёдра дёрнуться вперёд в животном рефлексе.

Коготки вампирши впились в древние деревянные перила, оставляя глубокие царапины. Её спина выгнулась как тетива лука, чёрное платье съехало ещё выше, обнажая её задницу полностью, теперь совершенно открытую его взору и ладоням. Полупрозрачные трусики промокли насквозь, прилипая к губам, когда Вульфгар с диким рыком продирался зубами сквозь кружево, разрывая его одним резким движением.

Её рука вцепилась в его волосы, не то пытаясь оттянуть, не то прижимая сильнее, когда его язык, уже шершавый и широкий, как у зверя, прошёл по всей длине её щели, от дрожащего бугорка до едва сжимающегося колечка выше.

Мэвис затряслась, её бёдра начали мелко подрагивать, но он не давал ей отстраниться, одной рукой сжимая её за ляжку, а другой разрывая остатки трусиков. Его ногти уже удлинялись, превращаясь в когти, царапающие её бледную кожу. Где-то в глубине сознания вампирша отметила, что он теряет контроль над формой — и от этой мысли её киска пульсировала ещё сильнее, выделяя новые капли на его жадно работающий язык. Вкус её ударил в нёбо — пряный, с металлическим привкусом вампирской крови, смешанный с чем-то неуловимо лесным, диким.

Её голос сорвался на высокую ноту, когда его зубы слегка сжали её клитор, одновременно с тем, как большие пальцы, мокрые от её соков, резко вошли в неё, растягивая горячую плоть, пока остальная часть ладоней раздвигала ее ягодицы. Его длинный шершавый язык проник в ее растянутую киску и активно вылизывал ее изнутри. Лестница дрожала вместе с ними, древние ступени скрипели под их весом, но ничто не могло остановить то, что началось.

Где-то внизу упал ключ, зазвенев по ступеням. Казалось что до вершины башни они уже не дойдут.

Мир сузился до горячей, трепещущей плоти между её бёдер и его ненасытной жажды. Язык, уже почти звериный по длине и шершавости, проникал в неё с каждым движением глубже, вылизывая её изнутри с такой яростью, что струйки её соков вперемешку с его слюной стекали у него по подбородку. Пальцы, крепко раздвигавшие её ягодицы, оставляли багровые следы на фарфоровой коже, и каждый раз, когда когти покалывали ее бедра, Мэвис взвизгивала, её ногти впивались в потёртые дубовые перила, оставляя в них новые борозды.

— Да-а-а... вот так, вот так... — её голос звучал хрипло, с придыханием, когда он начал чередовать движения: широкие, медленные проходы языком, сменяющиеся быстрыми, короткими тычками, заставляющими её трястись. Её клитор пульсировал у его губ, набухший и горячий, и каждый раз, когда он нарочно легонько задевал его зубами, её внутренности судорожно сжимались вокруг его языка.

Вампирша больше не могла стоять — её колени подкосились, но он не дал ей упасть, подхватив, развернув и резко прижав её к перилам спиной. Теперь она сидела на узком выступе, её ноги были раздвинуты до предела, а ступни в красных кедах беспомощно дёргались в воздухе. Остатки платья съехали вверх, обнажая грудь с твёрдыми, розовыми сосками, которые она сама сжала пальцами, выгибаясь навстречу его лицу.

— Ты... ты ведь знаешь, что я не... не выпущу тебя отсюда... — прошипела она, но угроза терялась в стонах, когда он добавил ещё один палец, растягивая Мэвис так, что по её внутренностям пробежала дрожь. Её клыки уже выдвинулись, капли рубиновой крови выступили на нижней губе, которую она закусила.

Где-то внизу раздались шаги — кто-то шёл по коридору. Но даже если бы весь отель собрался у подножия лестницы, ничто не остановило бы их сейчас. Его зубы впились в её внутреннюю поверхность бедра, а пальцы начали быстрее двигаться внутри, находя ту точку, от которой её глаза закатились, а крик, громкий и несдерживаемый, разнёсся по винтовому пролёту.

Она кончила, резко и судорожно, её соки хлынули ему в рот, а ноги обвились вокруг его шеи, не выпуская. Но он не остановился — его язык продолжал работать, вытягивая из неё вторую, третью волну, пока её пальцы не вцепились в его волосы, пытаясь оторвать от себя.

— Хв-ва-а... достаточно... я... я не... — она задыхалась, её тело покрылось румянцем, но её бёдра всё ещё подрагивали, предательски подталкивая его лицо ближе. Где-то в глубине вампирша понимала — это только начало. И если он так играет с ней на лестнице, то что будет, когда они доберутся до комнаты?

Но ключ всё ещё лежал где-то внизу. И, кажется, его уже никто не искал.

Его руки, уже наполовину покрытые тёмной шерстью, обхватили её хрупкую фигуру, и прежде чем Мэвис успела протереть затуманенные от наслаждения глаза, её мир перевернулся с ног на голову. Мэвис взвизгнула, но не от страха — в ее голосе звенел восторг, смешанный с дерзким вызовом. Ее тело перекинуто через его плечо. Животом вниз, голой задницей кверху, как добыча, захваченная в набеге, как трофей из прибрежной британской деревни. Её чёрное платье окончательно задралось, обнажая круглые, покрасневшие от его лап ягодицы и всю ту прелесть, которую он только что так старательно исследовал языком. Красные кеды беспомощно дрыгались в воздухе, когда он зашагал по коридору, не обращая внимания на её притворные возмущения.

Она била его по спине кулаками, но смеялась — звонко, почти безумно, как та самая древняя нечисть, что когда-то пугала деревни.

— Эй! Я не какая-то там... охо-ох!.. деревенская девка! — она попыталась ударить его по спине, но удар получился слабым — её тело всё ещё дрожало от недавнего оргазма. К тому же, когда его большая ладонь шлёпнула её по оголённой заднице, возмущение тут же смешалось с новым приступом желания.

Дверь номера не устояла перед ударом его ноги — массивные доски треснули, петли взвыли, дерево раскололось, щепки разлетелись по комнате, но ничто не могло остановить то, что уже началось. Комната в башне оказалась такой, как он и ожидал: массивная кровать с балдахином, тяжёлые шторы, не пропускающие ни лунный свет ночью, ни солнечный днём. И прохладный воздух, пахнущий старым деревом и чем-то еще... ею. Мэвис взвизгнула, когда он швырнул её на покрывало, и прежде чем она успела перевернуться, его тело накрыло её, горячее, тяжёлое, уже наполовину звериное.

Его пальцы вцепились в её запястья, прижимая к матрасу, а зубы — острые, слишком острые для человека — впились в её шею, заставляя её выгнуться. Но не для укуса. Нет. Он просто хотел слышать, как она стонет. И она стонала — когда его колено раздвинуло её бёдра, когда его уже полностью оголённый член, твёрдый как сталь, прижался к её животу, оставляя мокрый след.

— Ты... ты вообще представляешь, сколько эта дверь стоит? — просочилось сквозь её тяжёлое дыхание, но даже ей самой было плевать на ответ. Её бёдра уже приподнялись навстречу ему, её ноги обвились вокруг его поясницы, а когти впились в его спину, сдирая кожу. Она не хотела ждать. И он тоже.

Один резкий толчок — и он вошёл в неё полностью, заставив её глаза расшириться, а губы разомкнуться в беззвучном крике. Её внутренности обхватили его, горячие, влажные, ещё не отошедшие от предыдущего удовольствия. Он замер на секунду, наслаждаясь этим чувством, а потом... потом начал двигаться.

Грубо. Жёстко. Как викинг, берущий то, что принадлежит ему по праву калёного железа и пролитой крови. Кровать скрипела, балдахин дрожал, а её стоны, смешанные с его рычанием, наполняли комнату. Где-то внизу, может быть, уже бежали слуги, услышав грохот. Но сейчас, в этой башне, под холодной луной, существовали только они — оборотень и вампирша, слившиеся в древнем, диком танце обнаженной плоти.

И когда её ноги сжали его ещё сильнее, а её клыки вонзились в его плечо, выпивая первые капли крови, стало ясно — эта ночь только началась. И дверь — не единственное, что будет сломано.

Его руки, уже почти полностью покрытые грубой шерстью, впились в её бёдра, прижимая Мэвис к матрасу с такой силой, что пружины кровати взвыли под их весом. Каждый толчок был резким, глубоким, безжалостным — как удары молота по наковальне. Её тело подбрасывало на покрывале, чёрное платье давно съехалo к шее, обнажая грудь, которая вздымалась в такт их яростному ритму.

— Да-а-а, вот так, вот так... — её голос сорвался на стон, когда он одной рукой схватил её за волосы, оттягивая голову назад, а другой сжал её грудь, чувствуя, как сосок набухает между пальцами. Её спина выгнулась, когти впились в простыни, разрывая ткань, а внутренности сжимали его член с такой силой, что он почувствовал, как по его спине пробежала дрожь.

Она была близка. Очень близка. Её дыхание стало прерывистым, губы раскрылись в беззвучном крике, а ноги, обвитые вокруг его поясницы, задрожали. И когда его член ударил в ту самую точку, её тело взорвалось волной спазмов — она кончила, резко, громко, её соки хлынули на него, горячие и густые, а пальцы вцепились в его предплечья, оставляя кровавые царапины.

Но он не остановился.

Его движения стали ещё жёстче, ещё беспощаднее. Он перевернул её, заставив встать на четвереньки, и снова вошёл сзади, одной рукой прижимая к матрасу, а другой сжимая её горло. Её попка дрожала при каждом ударе, а из пересохшего рта вырывались хриплые мольбы — то ли "стой", то ли "больше".

И когда её тело снова начало содрогаться, когда её внутренности сжали его как тиски, он наконец позволил себе отпустить контроль. Глухой рык вырвался из его груди, когда он кончил, заполняя её горячей пульсацией. Её имя на его губах звучало как заклинание, как клятва.

Они рухнули на матрас вместе, покрытые потом, дрожащие, измученные. Кровать выглядела так, будто через неё пронёсся ураган. Простыни были порваны, подушки сброшены на пол, а балдахин висел на одной петле. Где-то внизу, наверное, уже собралась толпа слуг, но никого это не волновало.

Мэвис, тяжело дыша, повернула к нему голову. Её голубые глаза блестели в полумраке, а на губах играла усталая, но довольная ухмылка.

— Ну что... — прошептала она, облизывая клык. — Теперь ты точно нашёл, зачем приехал в этот отель.

И когда её рука потянулась к нему снова, стало ясно — ночь ещё не закончилась.

Вульфгар поднялся и распахнул тяжелые шторы. Лунный свет хлынул в комнату, ослепительный и холодный, обжигая кожу, выжигая человеческое. Кости хрустнули, сухожилия натянулись, и вот уже не человек стоит у окна, а зверь — высокий, покрытый тёмной шерстью, с горящими в темноте глазами. Его рык сотряс стены, когда он выпрямился во весь рост, а между бёдер, из густой шерсти, вывалился его настоящий член — алый, толстый, с пульсирующим узлом у основания, уже готовый к новой схватке.

Мэвис приподнялась на локтях, её растрёпанные волосы падали на плечи, а в глазах, широко раскрытых, читался восторг.

— О-о-ох... — её голос дрогнул, когда она увидела его полностью.

Он шагнул к кровати, когти впились в остатки её платья — и разорвали их одним движением. Теперь она была полностью обнажена перед ним, её бледная кожа покрыта следами их предыдущей схватки: красные полосы от его рук, синяки от укусов, блестящие потоки её соков, смешавшихся с его семенем.

Он схватил её за талию и поднял, как перо, её ноги автоматически обвились вокруг его бёдер, а руки вцепились в шерсть на его груди.

— Ты... ты уверен, что... а-а!..

Её слова оборвались, когда он опустил её на себя, и её узкое отверстие с хлюпающим звуком приняло его головку. Она завыла, её ногти впились в него, но он не остановился — одним мощным движением вогнал себя в неё до самого узла.

Её внутренности сжались, пытаясь принять его, но он был слишком велик, слишком горяч, и когда узел упёрся в её вход, она закричала, её тело затряслось в новой волне наслаждения.

— Не останавливайся! — прошипела она, кусая его за плечо, её клыки прокололи кожу, и тёплая кровь хлынула ей в рот.

Он зарычал и начал двигаться — короткие, резкие толчки, заставляющие узел биться о её вход, растягивая её ещё больше. Каждый раз, когда он выходил почти полностью, её плоть цеплялась за него, не желая отпускать, а когда он вгонял себя обратно, её глаза закатывались от переизбытка чувств.

Её соки хлюпали, смешиваясь с его смазкой, капая на пол.

— Я... я снова...

Она была разбита, использована, её тело обмякло в его руках, но он не собирался останавливаться. Её внутренности сжимались в последних судорогах оргазма, её киска пульсировала вокруг его члена, но он продолжал двигать её вверх-вниз по своему стволу, как тряпичную куклу.

— М-м-м… н-нет… я… я больше не могу… — её голос был хриплым, сорванным, но он игнорировал её слабые попытки сопротивляться.

Один резкий рывок — и он вогнал её на себя до самого основания, узел раздался внутри, заставляя её взвыть. Её ноги дернулись, кеды слетели с её ступней, а пальцы впились в его шерсть, но было уже поздно.

Она кончила снова, её тело затряслось, а внутренности сжали его так сильно, что он зарычал и разрядился в неё пульсирующими волнами. Его узел разбух, заперев её на месте, не позволяя ни капле вытечь.

Её живот слегка округлился от обилия его семени, а она безвольно повисла на нём, голова Мэвис запрокинулась, глаза закатились.

Он стоял как победитель, одной рукой придерживая её за спину, другой — сжимая её мягкую задницу, не давая ей упасть.

А потом… рассмеялся.

Грубо, по-звериному, и притянул её лицо к себе, вылизывая её щёки, лоб, подбородок, помечая её слюной, запахом, горячим дыханием и зубами. Когтями, что оставляли царапины на фарфоровой коже ее упругой попки и своим семенем внутри нее.

— Моя… — прохрипел он, и она не сопротивлялась, лишь слабо застонала, когда его язык провёл по её губам.

Её руки беспомощно лежали на его плечах, ноги болтались, а внутри неё пульсировал его член, наполнив ее до краёв.

Время текло медленно, словно густой мёд, пока её внутренности постепенно освобождались от его хватки. Узел сдулся, и Вульфгар, наконец, вытянул свой член из её переполненной киски с тихим хлюпающим звуком.

Тут же хлынула волна его семени — густая, тёплая, вязко стекающая по её дрожащим бёдрам, капающая на пол.

— Ладно… можешь меня уже опустить… — её голос звучал устало, но в нём читалось что-то ещё — нежелание признавать свою слабость.

Но её ноги дрожали, предательски выдавая, что она не устоит на них.

Он не собирался её отпускать.

— Мы не закончили, летучая мышка… — его голос прогрохотал у неё за спиной, грубый, полный обещаний.

Он развернул её резким движением, прижав к огромному окну. Ледяное стекло холодило её соски, заставляя их набухнуть ещё сильнее.

Его тело возвышалось над ней, массивное, горячее, а его член, уже снова твёрдый, протискивался между её ягодиц, ища вход.

— Не-не-не… только не туда… — её протест сорвался с губ, но он её проигнорировал.

Один резкий толчок — и головка упёрлась в её кольцо, растягивая его.

Она застонала, её пальцы впились в стекло, оставляя царапины.

— Расслабься… — он прошипел ей в ухо, кусая мочку.

Ещё один толчок — и он вошёл внутрь, медленно, неумолимо.

Её тело сжалось, пытаясь сопротивляться, но он продолжал двигаться, заполняя её до предела.

— Ты… ты чёртов… зверь… — её голос дрожал, но в нём слышалось не только боль, но и наслаждение.

Он засмеялся — тёмно, по-волчьи, и начал двигаться, заставляя её чувствовать каждый дюйм себя.

А за окном луна светила ярко, освещая их отражение — его, мощного, неудержимого, и её, маленькую, покорную.

Его движения стали быстрее, грубее, каждый толчок заставлял её тело содрогаться вжимаясь в холодное стекло. Она вскрикивала — то ли от боли, то ли от наслаждения, — её пальцы распластались по запотевшему окну, оставляя мутные следы. Он чувствовал, как её внутренности сжимаются вокруг него, горячие, дрожащие, но сдерживался — не стал загонять узел глубже, не стал рвать её.

А потом она затряслась, её спина выгнулась, и всё её тело напряглось в последнем оргазме. Он зарычал и кончил вслед за ней, впрыскивая в неё ещё одну порцию семени.

Но он не отпустил её.

Вместо этого его пасть распахнулась, огромные клыки впились в её шею и ключицу, охватывая половину её хрупкого тела. Он мог оторвать кусок плоти, мог перекусить артерию — но не стал.

Лишь слегка сжал челюсти, пока на языке не выступила соль её крови.

Метка.

Его метка. Еще одна.

И только тогда он отпустил её, позволив рухнуть на колени перед окном.

Она дышала часто, прерывисто, её тело покрылось испариной, а из разработанного отверстия медленно стекала вязкая белая струйка.

Он стоял над ней, огромный, покрывшийся шерстью, его глаза горели в темноте.

— Теперь ты моя, — прохрипел он, и в его голосе звучало нечто большее, чем просто удовлетворение.

А Мэвис... лишь покорно кивнула - сил говорить уже не осталось.

Его лапа, всё ещё покрытая грубой шерстью, впилась в её волосы, резко притягивая её лицо к своему паху. Запах её соков, его семени и звериного мускуса ударил ей в нос, заставив зажмуриться.

— Я слышал, вампиры хорошо сосут, — его голос прогрохотал, как далёкий гром, а толстый, влажный член шлёпнул ей по губам, оставляя липкий след.

Она фыркнула, но не сопротивлялась, когда он прижал её лицо к своему животу, размазывая по её коже смесь пота, спермы и ее собственных соков.

— Не… не хорошо… — её голос дрогнул, когда головка проехалась по её лбу, оставляя блестящую дорожку. — А лучше всех.

И тогда она действительно показала, на что способна.

Её губы разомкнулись, язык скользнул по нижней части ствола, собирая капли, а руки ухватились за его бёдра, коготки впились в шерсть.

Он зарычал, когда её рот охватил его полностью, горло расслабилось, принимая его глубже, чем ожидалось.

— Да… вот так… — его пальцы сжали её череп, задавая ритм, заставляя её двигаться быстрее, грубее.

Её глаза слезились, щёки втянулись, а слюна стекала по его основанию, смешиваясь с её помадой.

И когда он почувствовал, как волна нарастает, он не стал предупреждать — просто вжал её лицо в себя, заталкивая ствол глубоко в горло и забив рот распухшим узлом. Без капли милосердия. Ее нос утонул в густой шерсти на лобке - запах пота, мокрой псины и животного возбуждения затуманил ее собственные мысли.

Она проглотила. Всё. До капли.

— Ну что… — он оттянул её за волосы, оглядывая заляпанное лицо. — Теперь ты и правда моя.

Она не отрицала. Только обвила руками его мохнатую ногу, чтобы окончательно не упасть, прижавшись щекой к внутренней стороне бедра, наблюдая как его обмякший, но все еще здоровенный алый член болтается в нескольких дюймах от ее лица. Он стоял, стараясь не выдать что и сам уже готов свалиться от усталости.

— За... завтрак в восемь. — прошептала она, через несколько минут, с трудом поднимаясь на ноги...

Его лапа — ещё массивная, с когтями, но уже теряющая звериную форму — шлёпнула её по заднице с громким хлопком, подталкивая к двери.

— Принесёшь в постель, — прорычал он, и в голосе ещё звучал хрип перерождения, но уже проступали человеческие нотки.

Она пошатнулась, её бёдра дрожали, спина была исчерчена красными полосами от его когтей, а вся передняя часть тела покрыта засохшими напоминаниями о прошедшей ночи.

— Да… хозяин… — её шёпот прозвучал едва слышно, но он уловил это. И усмехнулся.

Дверь захлопнулась.

Он повалился на разгромленную постель, его тело постепенно сжималось, шерсть исчезала, когти втягивались. К утру от зверя остался лишь мужчина — высокий, крепкий, с тёмными волосами и рубцами на плечах, которые уже начинали затягиваться.

Мой ТГ канал - https://t.me/+fi3KrhgNErQ1MjUy

В старинном вестибюле отеля "Трансильвания" царила непривычная тишина, нарушаемая лишь тиканьем маятниковых часов на стене и легким потрескиванием камина в углу. Высокие витражные окна отбрасывали на пол причудливые узоры - тени высоких готических арок лениво растянулись по мраморному полу, окрашенному в холодные оттенки лунного света, а массивные люстры, украшенные паутиной, едва покачивались от случайного сквозняка.

За стойкой регистрации, облокотившись на стопку пожелтевших журналов, почти сливаясь с полумраком вестибюля, сидела Мэвис, подперев ладонью подбородок, её голубые глаза, яркие, как всполохи северного сияния, скучающе скользили по пустому холлу, а длинные ногти монотонно постукивали по деревянной столешнице. Не сезон. Ни гостей, ни веселья. Даже отец уехал на "деловую встречу" (хотя она прекрасно знала, что это просто повод сбежать на охоту за очередной юной наивной дурочкой, которую он выпьет досуха), оставив ее присматривать за скучным, пустым зданием.

Ее черные волосы, струящиеся до шеи, обрамляли бледное личико с ярко-голубыми глазами, а челка падала на лоб, почти касаясь ресниц. Короткое черное платье с высокой горловиной, облегающее, как вторая кожа, подчеркивало хрупкость её фигуры, а полупрозрачные рукава-перчатки, обнажающие лишь кончики пальцев, придавали образу что-то загадочное. Словно намекая, что под всей этой тканью скрывается нечто большее, чем просто нежная кожа. Красные кеды небрежно постукивали по ножке стула в такт какой-то внутренней мелодии, которую она, возможно, напевала про себя.

Она лениво перебирала коготком стопку бумаг, не находя в них ничего интересного, и время от времени поглядывала на массивные дубовые двери, за которыми уже несколько дней не появлялось ни души. В руках она вертела перо, которым уже черт знает сколько времени не записывала ни одного нового имени в гостевую книгу. Отель был пуст. Не сезон. Никаких криков, никаких вечеринок, никаких новых лиц — только тишина, да редкие шаги призрачной прислуги.

Тяжёлые двери отеля со скрипом распахнулись, холодный ветер с улицы ворвался внутрь, закрутив пылинки в миниатюрном вихре. На пороге появился незнакомец — высокий, с немного взъерошенными волосами, одетый в тёмное пальто, слегка промокшее от дождя. Его присутствие сразу же нарушило монотонную тишину холла.

Мэвис приподняла голову, и в её глазах мелькнул интерес. Она лениво выпрямилась, слегка облизнув острые клыки, и улыбнулась новому гостю. Мужчина пока что был вполне человеческого вида, но в воздухе уже витал тот самый, едва уловимый запах дикости, скрытой под кожей. Оборотень? Интересно.

Губы её растянулись в игривой ухмылке, и она перекинула ногу за ногу, демонстративно поправляя край чулка, будто проверяя, заметит ли он этот жест.

— Добро пожаловать в Отель Трансильвания! — её голос прозвучал игриво, но с лёгкой ноткой скуки, будто она уже заготовила эту фразу, но не ожидала, что наконец-то произнесёт её вслух.

Гость шагнул ближе, и под светом люстры стало заметно, как его глаза на секунду вспыхнули золотистым оттенком — признак, знакомый вампирше не понаслышке. Но в следующее мгновение взгляд снова стал обычным, человеческим.

— Ого, — прошептала она, явно заинтригованная. — Кажется, у нас интересный гость.

Отель больше не казался таким скучным.

Она медленно выпрямилась, опершись ладонями о стойку, и чуть наклонилась вперед, демонстрируя игривую улыбку.

— Ну вот и компания, — произнесла она, и ее голос, легкий, с едва уловимым вампирским шипением, наполнил тишину холла. — Добро пожаловать в "Трансильванию", путник. Регистрируешься или просто заглянул полюбоваться интерьером?

Ее взгляд скользнул по фигуре незнакомца, оценивая, изучая. В отеле было так пусто... и вдруг появился кто-то, кто мог развеять скуку. Ведь Мэвис очень не любила скучать.

— Я не бронировал. Не думал, что меня занесет в ваш городок. Но кажется мне придется тут задержаться на пару дней. Ваш отель мне рекомендовал Вольфыч. Сказал что тут с пониманием относятся к таким как... мы... — он ухмыльнулся, обнажив клыки. Слишком крупные и острые для простого смертного.

Ее алые губы растянулись в ухмылке при упоминании имени Вольфыча — старого оборотня, который частенько заглядывал в отель, чтобы выпить с Дракулой и поностальгировать о временах, когда их виды еще пугали людей всерьез. Коготки Мэвис слегка поскребли по стойке, оставляя едва заметные царапины на полированной поверхности, а в глазах вспыхнул озорной огонек.

— Ах, Вольфыч… — протянула она, томно покачиваясь на стуле, так что полосатые чулки мелькнули из-под стола. — Ну конечно, мы тут всех понимаем. Особенно таких… интересных.

Она лениво потянулась к регистрационной книге, намеренно замедляя движения, будто давая незнакомцу время рассмотреть себя — черные кружева трусиков, мелькавшие при каждом ее движении, полупрозрачные перчатки, сквозь которые просвечивали бледные пальцы с острыми, но аккуратно подпиленными ногтями. Вольфыч не зря прислал его именно сюда. "Трансильвания" всегда была местом, где можно было быть собой — хоть человеком, хоть зверем, хоть чем-то посередине.

— Так что, дорогой… — Мэвис перелистнула страницу, облизнув кончик клыка. — Как тебя зовут? И главное — на сколько дней ты планируешь задержаться?

Она подняла на него взгляд, и в ее голубых глазах читалось что-то большее, чем просто вежливый интерес. Отель был пуст, отец — в отъезде, а этот оборотень, даже в человеческой форме, пах приключениями. А Мэвис обожала приключения.

—Вульфгар. Вульфгар Олафсон.
Пока на пару дней... А там, как пойдёт...

Имя прозвучало как рычание на краю слов и Мэвис почувствовала, как по ее спине пробежал легкий холодок. Оборотень. Северный, судя по фамилии. Крепкий, с историей, с тем самым грубоватым шармом, который так редко встречался среди вечно манерных вампиров и изнеженных призраков, населявших отель. Ее пальцы замедлили перелистывание страницы, а клыки чуть обнажились в заинтересованной ухмылке.

Мэвис замерла на мгновение, перо чуть дрогнуло в её пальцах.

— Олафсон? — повторила она, медленно выводя каждую букву с преувеличенной театральностью. Чернила ложились на бумагу густыми, почти бархатными штрихами. — Звучит так… эпично. Прямо как имя какого-нибудь древнего воина из саг, который в одиночку сражает целые армии под вой северного ветра.

Мэвис закончила писать и с довольным видом щёлкнула языком.

Она приподнялась со стула, и теперь между ними оставалась лишь узкая стойка, заставленная старинными чернильницами и пожелтевшими бумагами. Ее платье, короткое и облегающее, подчеркивало каждый изгиб тела, а черные кружева трусиков на секунду мелькнули в поле зрения, когда она потянулась за ключом. Намеренно? Скорее всего. Мэвис никогда не упускала случая пофлиртовать, особенно с теми, кто мог за ней поспеть.

— Номер у нас будет… — Она провела пальцем по списку, затем внезапно остановилась и взглянула на него исподлобья. — А знаешь что? Забудь про стандартные комнаты. У нас есть один особенный. В башне. С видом на лес и луну. Думаю, тебе понравится.

Ее голос стал чуть ниже, чуть интимнее. Вампирша явно намекала на то, что "как пойдет" может зависеть не только от его планов, но и от того, насколько хорошо он проведет время. В конце концов, "Трансильвания" славилась не только гостеприимством, но и… развлечениями.

Ключ оказался в его руке, но Мэвис не спешила отпускать его пальцы. Ее ладонь, холодная и гладкая, будто отполированный мрамор, на мгновение задержалась в его теплой хватке. Вампирша не отводила взгляда, и в ее голубых глазах, казалось, вспыхнул аметистовый отблеск — древний, хищный, обещающий что-то запретное. Затем она медленно высвободилась, словно давая понять: это только начало.

Она поднялась из-за стойки, и тут же весь ее образ преобразился — из скучающей администраторши она превратилась в хищницу, играющую с добычей. Каждый шаг был рассчитан, каждое движение бедер — нарочитое, дразнящее. Ее красные кеды почти не шумели по полу, но каждый их скрип отдавался в тишине холла, будто отсчитывая секунды до чего-то неизбежного.

— Следуй за мной, — бросила она через плечо, и в голосе ее звенела та самая смесь дерзости и обещания, от которой по спине пробегали мурашки.

Мэвис не обернулась, остановившись на первой ступени. Ее спина, гибкая и изящная, напряглась на мгновение, будто она давала ему последний шанс бежать. Но кто же отступит, когда перед ним такая добыча?

Она двинулась дальше, нарочито медленно, зная, что каждое ее движение теперь — спектакль для него. Короткое черное платье приподнималось с каждым шагом, обнажая то, что не предназначалось для посторонних глаз: кружевные трусики, уже влажные от возбуждения, едва прикрывали ее киску. Каждый подъем ноги открывал чуть больше, дразнил чуть сильнее. А ее попка, упругая и соблазнительная, покачивалась в такт шагам, будто приглашая прикоснуться.

Лестница, узкая и крутая, вилась вверх, как змеиный хвост. Дерево, почерневшее от времени, скрипело под их шагами, а воздух был густ от ароматов, сводящих с ума. Воск старинных свечей, пыль веков — и она. Ее всепоглощающий, дразнящий запах — спелый гранат, только что сорванный с ветки, и лезвие, только что заточенное для удара. Сладость и опасность в одном вдохе.

Запах ее становился гуще, слаще, смешиваясь с теплом тела и тонким ароматом дорогих духов — черная орхидея и что-то запретное, что заставляло кровь пульсировать в висках. Она знала, что сводит его с ума. И ей это нравилось.

Винтовая лестница внезапно превратилась в тесную арену, где воздух густел от напряжения, а каждый звук — скрип дерева, их дыхание — казался преувеличенно громким. Она намеренно замерла на ступеньке, слегка прогнув спину, давая ему рассмотреть каждый дразнящий изгиб своего тела. Их разделяла всего пара ступенек и теперь ее округлые ягодицы, едва прикрытые черным кружевом, находились в опасной близости от его лица. Ткань трусиков, тонкая и полупрозрачная от влаги, оставляла слишком мало для воображения — каждый изгиб ее киски, каждый смутный контур был виден сквозь нее.

Её пальцы, торчащие из черной полупрозрачной перчатки, скользнули по собственному бедру, будто невзначай. Коготки впились в мягкость бедра, оттягивая ткань и плоть под ней в сторону с нарочитой медлительностью. Кружево натянулось, обнажая еще больше — розоватый оттенок нежной кожи, каплю влаги, проступившую сквозь ткань. Запах её теперь был не просто дразнящим — он был властным, густым, как вино, от которого кружится голова.

— У меня уже кончились идеи, как ещё тебе намекнуть... — прошептала она, наконец обернувшись, чтобы встретить его взгляд.

Её глаза горели в полумраке, а губы были слегка приоткрыты, обнажая кончики клыков. В этом взгляде читался вызов — и обещание.

...Продолжение следует

Не хотите ждать - https://t.me/+fi3KrhgNErQ1MjUy

Вышел роман "Манило" в новом жанре колхозные порноужасы воронежского писателя Трупака. Зацените, кому интересно на сайте "Литрес"!

Для затравки о книге: Юра по прозвищу Борода освобождается из колонии в Ленинградской области, в которой он отбывал наказание за нападение на полицейского. В первый же день после выхода на волю Юра жестоко умерщвляет и грабит двоих проституток и бывшего заключённого. Чтобы выиграть время и избежать ареста, он переезжает с места на место, пока не оказывается в Воронеже, где волею случая знакомится с некрофилом Мишаней. Они становятся закадычными друзьями и вместе совершают серию дерзких похищений и убийств.

Начнём с артов на тему, как старичок-боровичок спасает путника от беса:

Продолжим сказкой про Балду:

Дальше просто несколько аутентичных артов по Вечерам на хуторе близ Диканьки:

Немного про Василиску:

Ну и закончим парой артов на свободную тему:

Парадокс: тэг есть, а самого NSFW нет. Надо исправлять, товарищи!!!