Именно так. Не самое странное для вас, не так ли? Вы бы подумали, что в одной комнате живут два человека.

Но нет. Жизнь не так проста, не правда?

Я въехал в этот коммунальный дом неделю назад. Обычный большой дом, но каждую комнату снимают разные люди, а не весь покупает одна семья. Больше денег для кого-то и, полагаю, это неплохая операция. По-моему, качество не может быть дешёвым.

Иногда вещи слишком хороши, чтобы быть правдой. Это не выглядело так. Мистер Ланда, экскурсовод, лысеющий, пузатый, приветливый мужчина далеко за сорок, в очках (выглядит как типичный батя), владел этим домом и сдавал его, проживая с семьёй далеко отсюда, в пляжном кондоминиуме. На вид настоящий делец. Он постоянно был очень дружелюбен и предельно честен, и я не виню его за то, что произошло.

Мне понравился дом, внутри и снаружи, и я был рад въехать. Но в момент, когда я был на воодушевлении готов подписать договор, он всё испортил. Ну, вроде того.

– Не хочу задеть ваш интеллект вот так, мистер Дачора, – начал он, подняв руки, типа эта-дрянь-вот-вот-станет-странной. – Только из колледжа, снимаете недвижимость, с новой отличной работой, вы кажетесь перспективным человеком. Человеком, которому проблемы не нужны. Только не поймите неправильно. Но раз уж мы всё решили и вы уже готовы, я хочу убедиться, что вы в курсе некоторых... ээ, менее очевидных черт этого места. Не могу сказать напрямик...

Он приостановился, как будто не знал, как продолжить. Я не хотел потерять отличную возможность, так что дал ему момент.

– Здесь четыре спальни, каждая на одного человека, – начал он. – Здесь точно нет пятой комнаты. Вы, конечно, понимаете?

– Безусловно, – кивнул я, приподняв бровь. – Четыре, по виду.

– Определённо четыре, – согласился хозяин. – Так что, приняв этот факт... если бы вы увидели лишнюю комнату, которая постороннему покажется пятой спальней... что бы вы ему сказали?

Это что, замысловатый способ сказать, чтобы я не приводил людей на ночёвку? Я не против этого правила, но лучше бы он напрямую сказал.

– Я... думаю, я бы сказал, что это кладовка или столовая. Просто по размеру как спальня. То есть, если это так.

Мистер Ланда кивнул:

– Верно. Особенно ночью, в темноте, когда люди видят вещи. Все видят в темноте, знаете ли. Даже если вы полностью в здравом рассудке. Можно увидеть то, чего вы знаете, что нет, и придётся научиться не признавать эти вещи. – Он выглядел очень неловко. – Понимаете... что я хочу сказать?

– Думаю, да, – сказал я, прищурясь. – Но если вы просто говорите мне не приглашать никого ночевать...

– О, нет, вовсе нет. С этим проблем нет. По крайней мере, если вы скажете посетителю об этом правиле. Но помните. Если увидите что-то вопреки тому, что я сказал про пятую комнату, в особенности ночью... это не реально. И для вас будет лучше не думать иначе. Ясно?

Я неловко согласился. Я в самом деле не думал, что это меня как-то коснётся, и просто решил, что в доме есть комната, которая не должна была меня заботить. Но почему бы не сказать прямо? Почему он не показал мне эту комнату? Нет бы просто указать на дверь и сказать "войдёшь, задницу надеру", или что-то подружелюбнее, просто чтобы не ходить вокруг да около.

Ладно, перенесёмся далее.

На первом этаже, прямо за кухней, была дверь, которую хозяин мне не показывал. Я как-то не заметил её во время осмотра. Когда я её увидел, я проживал в доме уже неделю, и к тому моменту встретил своих троих соседей. 20-летний парень, Эрвин, который стримил игры и зарабатывал, будучи ютубером (счастливчик), мужчина чуть за тридцать с дружелюбным и располагающим лицом (ну вы таких видели), который работал медбратом в местной больнице, и Рокки, в соседней со мной комнате, за двадцать, автодилер. Просто жил здесь, чтобы подэкономить и накопить на свой дом.

Эта комната внизу, будь она спальней, была бы единственной на первом этаже. Я увидел её, пока шёл к микроволновке разогреть равиоли с сыром на обед. Она была закрыта, и я задавался вопросом, была ли это та комната, про которую говорил мистер Ланда. Может, нет, она же внизу. Ещё одна спальня должна была быть на другом этаже. Если только там не было достаточно места. Я не знаю, я не строю дома. Я помощник по администрации на моей новой работе, ищу повышения. Раньше я работал на пивном складе (вставьте сюда смех Питера Гриффина).

Но в ту же ночь я снова был внизу, очень рад своему трёхдневному выходному с ночи пятницы. Мои первые несколько недель были немного ненадёжными, пока в офисе не наладилось и мне не дали стабильный контракт с восьми до пяти по будням. И я не работаю сверхурочно. Зарплата тоже отличная. Знаете, просто радуюсь мелочам.

Я направился к плите приготовить спагетти. Выключатель был на другой стороне кухни, немного неудобно. Продвигаясь в темноте, я едва разглядел, что дверь за кухней была теперь открыта.

К своему удивлению, я ясно различил кровать в дальнем углу комнаты, белую с тёмными простынями. Рядом был чуть видимый комод и даже телевизор на нём.

Но самое странное было женщина, сидящая на кровати. Она выглядела на мой возраст, двадцати лет, с тёмными волосами, бледной кожей и в тёмной одежде.

Она смотрела прямо на меня. Я чуть вздрогнул, когда это понял, на момент это напугало. Я точно не подозревал, что здесь есть ещё одна соседка.

Она приподняла плечи, открыв рот в лёгком вздохе, а потом в робкой улыбке, будто ей понравилось моё внимание. Она медленно подняла руку и робко мне помахала.

Я помахал в ответ, медленно и неловко. Её глаза, казалось, засияли при моём признании, и она поднялась с кровати. Потом прошла через дверь в кухню, бесшумно, как тень.

– П-привет, – шепнула она. – Не возражаете, что я здесь?

Не зовите меня идиотом. Меня не волнует, как это сходилось с предостережениями домовладельца. Он говорил о несуществующей комнате, а не человеке из неё. Да и что вы ответите человеку на вопрос, существует ли он, нет?

– Конечно, – ответил я, нахмурясь.

Она выглядела удовлетворённой.

– Как вас зовут? – спросила она.

– Тим, – ответил я. – Тим Дачора. А вас?

– Я Шзона, – прошептала она. Я не сразу расслышал и попросил повторить, чему она была только рада.

– Это... звучит действительно мило, – сказал я, идиотски улыбаясь. Признаться, я в неё немного влюбился. Её тенистая, бледная наружность была одной из вещей, которые затягивают, понимаете? И иметь НАСТОЛЬКО классное имя? Она была как мистическое создание из сказки.

– Спасибо, – мягко произнесла девушка. – Тим тоже мило, хотя и обыкновенно.

Мы оба усмехнулись.

– Э, вы... когда вы только заехали, – поинтересовался я, – Ланда сказал что-нибудь о понимании, что в доме только четыре спальни?

Ей как будто стало некомфортно.

– Сказал, да. Он сообщил, что я не должна думать, что пятая комната вообще существует. И если я её увижу, тем более ночью...

– Даже не обращать внимания, – завершил я за неё.

Она кивнула.

– Я даже вас не видела. Я тут неделю, и думала, что встретила всех троих сверху.

Я вскинул бровь: – Там же четыре комнаты.

Она, моргнув: – А? Я видела только три. Ещё ванная, прачечная... – её голос оборвался.

– Пойдём, я покажу, – позвал я, и мы поднялись.

Чтобы увидеть только три спальни.

И ванную. И прачечную.

Моей не было.

Признаю, я не очень хорошо с собой совладал. Я начал паниковать на несколько секунд, задаваясь вопросом, где, чёрт возьми, мои вещи. Как их можно было перенести в комнату, которой не было.

– Тим, всё в порядке, – сказала Шзона. – Успокойтесь, я помогу. Просто пойдём вниз.

Я неуверенно проследовал за ней обратно на кухню. До двери её комнаты. Закрытой. Она закрывала её? Не помню.

Она открыла её и включила свет.

Здесь были все мои вещи. Кровать не моя, но комод, я понял, что он был тот самый, что был наверху в моей... ну, когда-то был. И телик, тоже мой.

Мой синий стол с моим планшетом и наушниками и банкой газировки. Мой стул, компьютерный стол.

– Не понимаю, – сказал я неуверенно, вспотев. – Это не моя комната.

– Твоя, – сказала Шзона мягко, – вернее, наша комната.

– Наша? – спросил я, окончательно сбитый с толку, поворачиваясь к Шзоне.

Она улыбнулась, такая довольная, расслабленная, как будто ждала этого месяцами. Но в глазах её был намёк на печаль, смешанную со всем хорошим. Восторг медленно исчез из её улыбки, и она стала выглядеть только грустной и сочувствующей.

– Мне жаль, Тим, – сказала она, – Мне так жаль. Но ты не должен был признавать, что я здесь. Ты так легко поддался. Ты бы, конечно, не стал вести себя странно и отрицать, что я перед тобой, не так ли?

Я молчал, полностью ошеломлённый.

– Мистер Ланда не мог рассказать тебе, что я была здесь. Не мог даже намекнуть. Он не имел в виду комнату, он имел в виду меня. Просто он не мог сказать прямо, иначе нарушил бы контракт с домом.

– Что за контракт? – осведомился я, затаив дыхание.

– Контракт с жильцами. Не тот, который в телефоне, а который вы заключили, когда с ним согласились. Согласились, что не станете принимать мою комнату. Я не могу выйти, пока меня не признают, вот почему сказать тебе о комнате было безопасной альтернативой, которая достигла бы той же цели, как если бы ты последовал его инструкциям.

Она шагнула ко мне, закрывая за собой дверь. Та исчезла в стене, быстро срастаясь с ней, пока не осталась ровная поверхность.

Срань же господня.

– В доме только четыре спальни, Тим, – произнесла она мягко, – это так. И подумав, что ты увидел пятую, которой не было, ты в каком-то смысле согласился, что их было четыре. И убрал свою. Ты согласился со мной, а не с мистером Ланда. Ты разорвал его контракт, Тим, и этим подписал мой.

– Я-я ничего от тебя не подписывал, – выговорил я, отходя от неё.

Она всё подходила.

– Нет, подписал, – мягко сказала она, – и теперь ты мой сосед.

Моя голова шла кругом.

– Что всё это значит? Мы здесь застряли? – я закричал: – Где проклятая дверь?!

– Пожалуйста, успокойся, – сказала Шзона, поднимая руки, чтобы утихомирить, но всё ещё придвигаясь. – Теперь ты следуешь моим правилам. Ты не в доме мистера Ланда, а в моём.

– Но... дом на его имени! – возразил я.

– В доме мистера Ланда наверху четыре спальни, и ноль внизу. А в моём три сверху и одна снизу. Ты с этим согласился, и разрешил мне стать реальной. Ты позволил мне войти в дом мистера Ланда и забрать тебя ко мне.

Она встала прямо передо мной.

– Теперь ты мой, – прошептала она, – это было несложно.

И поцеловала меня.

Ладно, довольно. Это не фетишистская история, как суккуб похитила меня и забрала в своё логово. Шзона была деликатна со мной всё время, объясняя, что я теперь её сосед, её по сути. Она не говорила, что её я был, просто её.

Не знаю, зачем ей об этом сожалеть. Но она сказала, что я не в ловушке, дверь вернётся утром. Ей только нужно было создать впечатление, что комната и дом у неё под контролем.

Может, я тоже? Она не сказала, но, чёрт возьми, возможно.

Она сказала, я всё ещё могу жить, я свободен. Моя работа, друзья, семья, ничего из этого не пропало. Я только должен помнить, что принадлежу ей и понимать, что не могу от неё уйти. Я привязан к ней, подписав её контракт и согласившись на её условия, даже не осознавая того. Вначале она подыгрывала мне по поводу странности с пятью спальнями, чтобы потом начать раскрывать правду.

Но что за правду? Что за этим последует? Я не знаю, что происходит.

Я сижу здесь в кровати, набирая это на мобильном, пока она лежит, прижавшись ко мне. Она спит больше часа. Её голова на моём плече.

Я не понимаю. Она не что-то безумное или злое или властное, но не станет ли такой? Что я натворил?

Я высвободил демона? Или она доброжелательный дух, который ищет любви? Раньше я не верил в чушь наподобие этой, но теперь не знаю, что думать.

О чём я сильнее волнуюсь, так это вот что: когда я проснусь и выйду, как сильно что-то большее, чем просто дом, изменится к тому моменту?

Кто она и что может? Думаю, я выясню.

Перевод поста с Reddit, сообщество Nosleep

Конец интригующий. Возможно, выйдет продолжение, если заинтересует, переведу тоже. Но может, просто открытый финал